"Я не променяю мокрый от дождя ивовый куст на берегах моей Оки на всю прелесть Венецианского залива" K. Паустовский
Оку я впервые увидел в 19З8 году, когда мы поселились в Алексине в начале ул. Ленина (ныне Тульская). До Оки было подать рукой: пройти по городской дороге, которая шла в глубоком овраге Мордовка вдоль одноимённой речки. Около устья этой речки был разводной мост, связывающий левый и правый берег Оки.
На правом берегу по склону крутой горы лепились домишки Рыбной слободы. За Мордовкой городское кладбище, летний театр и дачи в сосновом бору: С Соборной площади хорошо был виден левый берег Заречья: железнодорожный мост, станция Алексин, труба ТЭЦ, корпуса химического комбината, новые дома поселка Соцгород, а правее шикая долина речки Мышега и чугунолитейный завод.
Зимой по городской дороге от моего дома можно было скатиться к Оке на санках или коньках. В обратный путь поднимались, зацепившись за сани пацана.
Я рано научился читать. У нас была небольшая библиотека классиков русской литературы. Полное собрание сочинений А.с. Пушкина, издания 19З7 года, я храню до сих пор.
Однажды с матерью мы сели на небольшой, царских времён, колёсный пароход и отправились в музей В.Д. Поленова. Пароход шлёпал по воде широкими палицами колёс и басовито гудел при встречном судне. За кормой бугрились небольшие волны, а над ними с криками носились речные чайки. На пароход наплывали зелёные берега, плёсы, отмели. В одну из них наш пароход врезался правым бортом и остановился. Фарватер в этом месте часто менялся, и рулевой не заметил мель. Капитан предложил желающим покинуть судно, чтобы его разгрузить. Спустили трап. День был жаркий и полураздетая молодёжь прыгала в мелкую воду с борта. Я тоже хотел прыгнуть, но мать успела схватить меня за штаны. Матросы и помощники скоро освободили пароход от плена песка, и мы пошли дальше. Я спустился в машинное отделение. Там работала паровая машина. Вращались маховики, ритмично двигались рычаги привода. Далеко меня не пустили. Я поднялся наверх и сел у трубы.
В местах якорной стоянки, указанной специальным знаком, пароход останавливался. Спускали трап. Пассажиры с вёдрами, корзинами, мешками, козами, собаками и всякой всячиной сходили на берег. Вместо них на борт поднимались такие же дачники и жители приокских деревень и селений.
Река становилась всё шире и шире. Попадались мелкие островки. За крутым поворотом изза леса появился городок Таруса, а напротив, чуть ниже, село Бехово, где мы сошли на берег и пошли по молодому бору, в котором на вершине холма стоял, в окружении различных построек, удивительной архитектуры дом-музей. С этого места открывался живописный вид на Оку, её долину и уходящие за горизонт леса.
Я в то время не понимал экспозицию музея. Старался всё увидеть, но запомнил только маленького крокодильчика, который висел под потолком в одной из комнат, и голос матери: «Боря, не отставай».
Я любил гулять по Рыбной слободе. Дома рыбаков цеплялись за каменистый крутой берег, стараясь забраться повыше, чтобы избежать затопления во время высокого паводка.
. На берегу повсюду лежали брёвна. Тогда по реке сплавляли строевой лес Пахло смолой, рыбой, мясом ракушек, которые варили тут же на берегу для свиней. Повсюду были лодки и сети.
За Рыбной слободой находился поселок Пристань, в который можно было попасть и из центра города по улице Советской, по крутой дороге к реке. На пристани имелся речной вокзал с кассой и помещением для пассажиров. От пристани ходили пароход в Калугу и Серпухов.
Прямо через Оку после переправы была дорога на железнодорожный вокзал станции Алексин. Перед войной мы стали жить в Петровском. Ока оказалась рядом. От самого дома, по крутому спуску, через лес полный грибов, орехов и ягод, вела дорога к Оке. В лесу было много столетних дубов и лип. В дуплах этих деревьев водились дикие пчелы, белки, летучие мыши и разные птицы. Ока стала постоянным местом моего времяпрепровождения.
Не знаю, как в других местах, но жители Петровского любили смотреть ледоход. На берег они приходили нарядными, как на праздник. Узнавали о начале ледохода по особому шуму, который шёл с реки. Под Петровским парком река круто поворачивала, и ледяные поля врезались в каменистый берег. Лёд ломался, крошился и оставался на берегу. В этом месте росли ледяные горы. За ними узкая полоса воды, по которой плавали небольшие льдины. С длинными палками в руках, на льдинах традиционно катались мальчишки. Льдины несло на открытую воду. Ребята прыгали и под хохот зрителей мокрые выползали на берег. Для сверстников это было проявлением героизма.
Местный лёд уходил, вода прибывала и все ждали «Орловский» лёд. Он появлялся кристально голубыми глыбами, торжественно проплывал мимо. Иногда лед прибивало к берегу на долгие дни. Во время ледохода по берегу с намётками
ходили местные рыбаки. Шум ледохода заставлял рыбу подходить близко к берегу и ,она становилась добычей рыбаков. Один верёвкой тянул намётку вдоль берега, другой старался длинным шестом удержать её в воде. Иногда наметку втаскивали на берег, вытряхивали мотню. Крупную рыбу брали себе, мелочь доставалась ребятне.
У меня в памяти остался ледоход 1942 года. Зима 1941- 1942 годов была морозной и снежной. Толстые ледяные поля мимо Петровского несли погибших немцев, красноармейцев, гражданских. Проплыли автомобиль и обоз из трёх саней. Лошадей при санях не было. Потом.одни сани прибило к устью речки Ковшина. Сани затонули и летом ныряльщики доставали в том месте ящики с сигнальными ракетами. и разными немецкими боеприпасами. Вода прибывала и несла вниз смытые с берега копны сена, деревья, постройки и трупы. В ту весну на Оке трупов было много, и много
было раков. .
Хорошо помню день, когда со станции Рюриково через Оку гнали в лагерь военнопленных. Был конец марта. Лёд на реке покрывала вода. Обессиленные от голода и холода, военнопленные падали на лед, старались подняться и падали вновь. Никто их не поднимал. Колонна продолжала движение. Восточного типа конвоиры в добротных полушубках и сапогах шли по бокам колонны. Она растянулась от одного берега до другого живой нитью, хвост которой
виднелся далеко-далеко, а голова её уже входила в лагерь. Налетевшие мародёры снимали с упавших одежду, обувь и шарили по карманам, Красавица Ока собирала дань. Каждый год в Оке тонули люди по неосторожности, по пьянке, осенью при ледоставе, весной при ледоходе, летом при купании, при неожиданной буре, при всех случаях, предназначенных судьбой. Весной 1942 года поселковый совет на берегу Оки для петровчан выделил участки под посевы картофеля. Урожай был отменныи. Некоторые жители выкапывали до сотни мешков. С этого момента началось уничтожение поймы реки. Раскапывались луга, вырубался лес, уничтожались ключи. Скоро исчезли прибрежные кусты, появились пески.
То, что формировалось столетиями, исчезало за несколько лет. Эти изменения на реке происходили незаметно и видели их только старожилы. На своей плоскодонке я часто понимался вверх по реке правым каменистым берегом. Там было легче грести. В двух километрах от Петровского перевоза, напротив небольшого островка, в Оку впадала речка Крушма. Недалеко от её устья стояла водяная мельница и ниже плотины омут, в котором мы ловили рыбу. На берегу дом мельника, сараи, лошадь, корова, куры, гуси, а на лужке загорала красавица лет пятнадцати - дочка мельника.
смотреть петровские и деревенские парни. При их появлении мельник начинал ругаться и кричать. Деревенские прогоняли нас с плотины и омута и бросали в омут взрывчатку. Вместе с грязью И рыбой вода омута вздымалась вверх. Рыбу несло к устью, а мы лишались рыбалки на продолжительное время ..
Выше Крушмы на высоком рукотворном холме у деревни Троицкое некогда стоял древний город Любутск. В 1.396 году крепость Любутск захватил литовский князь Битов и почти на сто лет Алексин оказывается на границе с Литвой. На противоположном берегу видны остатки пристани бывшего судовладельца и владельца села Красное Цыпулина. Ещё выше по течению устье речки Дугна стоит очень старый по документам (с 1689 года) Дугненский чугунолитейный завод, его продукция славилась очень высоким качеством.
На берегах Оки я часто встречал заводских художников: В.В.Булочникова, В.И. Масленникова, В.М. Соловьёва и В.И. Федосова. С этюдниками в руках они писали природу родного края. Мои друзья ушли, но память о них осталась в лучших полотнах, многие из которых хранятся в Алексинском художественно-краеведческом музее. Подошло время и я стал туристом, наверное потому, что родился во Всемирный день туризма - 27 сентября. Свой первый пеший поход с группой самодеятельных туристов механического завода я совершил от Алексина до музея Поленова по берегу Оки. Это было воистину замечательное путешествие. Каково было моё удивление, когда через много лет я снова увидал маленького крокодильчика. Он также висел под потолком и смотрел на меня вниз, как будто не было войны и разрухи. А этот маленький мальчик вырос и не бегает из комнаты в комнату и мама его не завет: «Боря, не отставай!» Я ходил по музею, внимательно всё рассматривал, и это всё было мне знакомо: и картины, и этюды, и мебель, и почти все предметы экспозиции. Мне казалось, что я слышу голос матери: «Боря, не отставай!» . На втором этаже я долго стоял у картины " Христос и грешница». Кого изобразил художник? Богочеловека или мудреца, философа - реальную личность! Туризм стал составной частью моей жизни. В многодневных мотопутешествиях я побывал в различных географических районах СССР. Видел много водоемов и рек, но краше моей Оки не встречал. Уже много лет жители Петровского реже стали смотреть ледоход на Оке. Появились другие интересы, Появились другие люди. Но однажды они снова пришли на берег Петровского парка. Это случилось 9 мая 1976 года. Там проводились вторые областные соревнования мототуристов на приз полного кавалера ордена Славы И.К. Лепихова.
Первые соревнования проводились 27 апреля 1975 года на заводском стадионе. Каждый год в соревнованиях приниматников из разных республик и городов СССР. Соревнования приобрели широкую известность в стране и ранг всесоюзных. В конце апреля я приходил на место проведения соревнований. Смотрел и ремонтировал трассу. Намечал на плане новые участки. Готовился. Рядом несла свои воды Ока - река моего детства, юности и всей жизни. Вечером заходил к Ивану Константиновичу. Он меня встречал вопросом: «Васильевич! Сколько ожидаешь команд, а эти приедут?»,- называл он любимые команды. И так без перерыва на протяжении пятнадцати лет. Эти соревнования стали частью его жизни.
Борис Никитин. Март 2008